НОВОСТИ - администрации - - культура - история  - знаменитые люди - телефонная книга - школы - ВПО "Память" - галерея -  ФОРУМ

 

 

Юмористический рассказ Владимира Положенцева

 

Дед Мороз по вызову

 

Утром, познав истину, вечером можно умереть.

Конфуций.

 

Это все Клавка Коновалова из драмкружка трамвайного депо. Правда, величает она его громко - народный театр. В «сиреневые» годы кружок гремел на всю Москву, а после перестройки от него остались лишь солдатские портянки из постановки «Человек с ружьем». Но Клавке что, она и голая готова скакать по сцене. Собрала из хохлушек - вагоновожатых, да таджичек - стрелочниц «ударную труппу». Раскинет руки и представляет себя чеховской Чайкой. « Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить…» В последнем  Рома не сомневался. Он терпеть не мог театра. Задвинутые они все какие-то, комедианты. Теткам непременно подавай роль Нины Заречной, а мужикам Гамлета. Выйдут на сцену и кривляются, как заразные. Дурь из всех щелей так и  прет. В кино актеров хоть режиссер плеткой охаживает, не забалуешь.

За три дня до Нового года Клавка приперла клетчатый баул, бросила к ногам Ромы.

- Прикид Снегурочки в пожарном контейнере нашла.

Разгуляев не ждал Клавку. Вообще, она ему надоела. Не жена, не любовница, черт знает кто. Подумаешь, в школе вместе учились. И ходит к нему с всякими глупостями. Чего ходит? Другом вообразила. Между женщиной и мужчиной, если они, конечно, адекватны, дружбы не бывает. Это противоестественно. Впрочем, бывает - если женщина бывшая или нынешняя надоевшая супруга. Нет уже тайны,  загадки. С точки зрения основного инстинкта - отработанный биологический материал.

Перешагнул через баул, хмуро сел у холодильника.

-Снегурочка плохо закончила. Может, и ты когда-нибудь испаришься?

-Ты не вежлив, Гуля, как городничий Сквозник-Дмухановский. Но я все равно тебя люблю.

-Не надо,- поморщился Рома.- И не называй меня Гулей. Все же в солидной газете работаю, не в трамвайном депо.

-Я по делу,- пропустила Клавка ехидное замечание.- Новый год на носу. Десять дней официального запоя.

Перед глазами Ромы выросли ящики с водкой, коньяком, еще какой-то гадостью. Печень заныла, свернулась калачиком.

-Тяжело,- согласился Разгуляев.

-Давай лучше делом займемся. Деньжат заработаем.

-Это как?

-Ха, его еще в редакции держат. Скоро совсем отупеешь.

На днях Рому наконец-то перевели из отдела писем в экономический отдел. Главный редактор Иван Аркадьевич крепко пожал ему руку и дал старорежимное напутствие: «Экономика должна быть экономной,- и добавил.- Я к тому, что пиши кратко, но емко. На ваши толстовские опусы у меня денег нет».

Глаза Клавки искрились, как снежинки в ясную погоду.

-Дадим объявление в Интернете. Дед Мороз и Снегурочка - круглосуточно. Подарки за счет заказчика. Я все продумала.

-Предлагаешь таскаться по домам и поздравлять нетрезвых обывателей? 

-Ага.

-Ничего не выйдет. Таких Снегурочек на каждом углу по три копейки за пучок.

Клавка расправила узкие плечи, гордо вскинула птичью голову.

-Я, может, не Ермолова, но сосульку о двух ногах изобразить смогу. Профессионально.

Закатила синие глазки, втянула щечки, поджала губки. В лице ее действительно появилось нечто ледяное. Коснись стеклянной палочкой - расколется. Да, по Клавке точно настоящий театр плачет, подумал Разгуляев. Ну, не «Современник», разумеется. Для кукольного сойдет. Неожиданно ему понравилась идея Коноваловой - а что, много, конечно, не зашибешь, а на сигареты хватит. Все лучше, чем десять дней похмельем на диване мучиться. Однако продолжал сопротивляться:

-Не могу. Увидит кто, из редакции выгонят. Запрещено на стороне подрабатывать - корпоративный устав, слышала? Да и засмеют на весь свет.

-Кто тебя узнает-то - с бородой по всей морде? И в валенках. Тебе и рта раскрывать не надо будет. Води бровями да стучи палкой пострашнее.  Монологи за мной.

- Глухонемой старик и припадочная внучка. Славно. У меня и наряда нет. Что за Дед Мороз в осенней курточке и кроссовках? Извини, на зимнюю форму одежды еще не заработал.

Сбить Клавку с толку  сложнее, нежели спихнуть с рельсов трамвай.

- От прежних сторожей тулупы с валенками остались. Ты только палку где-нибудь сруби. В смысле, посох.

И упорхнула Чайка, даже не попрощавшись, оставив Рому в тяжелых раздумьях.

Ночью, мучившиеся бессонницей жильцы окрестных домов,  слышали стук топора. Будто под окнами валила лес бригада дровосеков. Когда над горизонтом взошла Венера, из темноты выбрался Рома с длинной орясиной под мышкой. Ноша не вписалась в подъездные двери, застряла. Ни туда, ни сюда. Подпнул ее ногой. Дубина подскочила, расколола потолочную лампочку. Долго и кропотливо обтачивал палку ножом, ошкуривал. Посох получился гладкий, но кривой, похожий на штопор. И так сойдет. Потом вырезал набалдашник. Почему-то вышла куриная голова, напоминающая Клавкину. Чайка, блин, ворчал внутренний голос, еще неизвестно, во что эта затея выльется. Поводил носом. От сумки  с костюмом Снегурочки несло прелой картофельной шелухой и мочеными помидорами. Вытащил баул на балкон, накрыл газетами.

Накануне Нового года Главный собрал у себя в кабинете всех журналистов. Напялил  маску свиньи, да так и расхаживал от стола к столу, изредка сдвигая ее на темечко.

-Я собрал вас, господа, чтобы сообщить принеприятнейшее известие,- сказал он трагическим голосом.

Еще один Дмухановский нашелся, поморщился Рома.

- Наша газета выходит не 8-го января, как предполагалось ранее, а  5-го. Так  что  придется сократить новогодние каникулы.

Народ дружно загудел, затопал ногами.

-Извольте слушать,- сверкнули глазки в поросячьей морде.- Свободу слова, конечно, никто не отменял…пока,- шеф  кивнул на портрет в золоченой рамочке,- но свобода хороша в нужном месте и в нужный час. Здесь вам не там,- несколько переиначил Иван Аркадьевич известную фразу бывшего премьера.- Мы не можем расслабляться в столь ответственный период. Будем продолжать освещать и разъяснять курс, намеченный руководящей и направляющей…Короче, понятно.

-Кто этот курс 5-го с похмелья разберет?- поморщился Бабочкин.- У всех будет одна цель - ближайший магазин.

-А тебе, Феликс, я лично «Торпедо» вставлю. И всем остальным тоже,- маска улетела на затылок, обнажив, красный с прожилками нос Главного.- От кого 4-го винный дух услышу, сразу на улицу. Ну, а теперь о хорошем. С наступающим Новым годом, друзья!

Сотрудники повздыхали и собрались расходится. Но Иван Аркадьевич замахал руками - мол, дело не закончено. Опять опустил маску, по-дурацки захрюкал, достал из-под стола мешок.

«Дед Мороз пришел на праздник, в красной шубе, в валенках. Я принес с собой подарки для детишек маленьких»,- проблеял он противным голосом.

Каждому вручил по шоколадному яйцу Киндер-сюрприз.

По кабинету пробежал ехидный ропот.

-Веточкина эти яйца чуть до цугундера не довели,- заметил Дима Менделеев.

-Вам золотые подавай! И на шоколадные не наработали.- Шеф затоптался на месте, как боров перед корытом. - Может, оно и хорошо, что вы у меня нищие, соблазнов меньше. А то ищи вас потом, граблями не соберешь. Новый год - семейный праздник, нечего, где ни попадя шляться. Лично я встречу его с домочадцами.

Иван Аркадьевич бережно взял со стола большое фото.

-Дочурки - Машенька и Дашенька. А это женушка моя любимая, Любочка.

Все уже тысячу раз видели эту фотоидиллию, где сам Аркадьевич был запечатлен почему-то в семейных трусах.

Напоследок шеф сдернул с себя свиную физиономию:

-Еще раз предупреждаю о корпоративном законе. Чтобы никакими там  массовиками - затейниками или «бомбилами» с большой дороги не подрабатывали. « Не золотом, не серебром прославлен человек. Своим талантом, мастерством прославлен человек,- писал Джами Абдурррахман Нураддин ибн Ахмад, а Еврипид выразился еще проще -  «От дара подлых рук добра не жди».

Никто не понял чьи «подлые руки» имеет в виду Иван Аркадьевич, собственных сограждан, что ли? Но настроение у всех было окончательно испорчено. Разошлись тихо, не глядя друг на друга. Рома задержался в дверях, покосился на  маску. «Свиное рыло под свиной маской не спрячешь», - пробурчал он.

-Что?- поднял голову главный редактор.

-С Новым годом, Иван Аркадьевич! Многих вам лет семейного счастья!

Шеф скрестил руки на груди.

-Иди уж, а. Да, совсем забыл. В одном из «сюрпризов» - тысяча евро. Предай всем. И чтобы до боя курантов яйца не жрали!

Уже через пятнадцать минут вся редакция была замусорена обертками. Однако ни на одном лице так и не появилось улыбки.

Клавка развила бурную деятельность - обзвонила всех своих знакомых, дала объявление в Интернете. Вечером свалила посреди комнаты Разгуляева пыльный тулуп и несвежие валенки.

-Три вызова уже есть!- радостно подбежала Коновалова к трюмо, примеряя желтую, засиженную тараканами косу Снегурочки.- На двенадцать, час ночи и половину пятого утра. Те, что на двенадцать, просили позвонить в дверь сразу после боя курантов, а за пунктуальность обещали доплатить. Подарки - от клиентов. Кроме тех, что на час. Заказали паровозик и куклу Барби. Оплата по чекам, плюс 30 процентов. Представляешь?

Рома встряхнул тулуп, из которого посыпался песок. Из валенок выпали окурки.

- Такое безобразие не надену. Лучше настоящий наряд в гипермаркете купить. Есть маленькая заначка.

- Не рентабельно,- возразила расчетливая Клавка.

-Уберите рубище! - уперся Рома.- Буду на беглого каторжника похож.

В магазине, среди елочных украшений горой возвышались всевозможные новогодние одеяния. Костюм Деда Мороза стоил полторы тысячи. Санта-Клауса вполовину дешевле. Рома выбрал его.

В игрушечном отделе приобрели дорогущий паровозик с электронной начинкой японского производства, настоящую Барби с голубыми глазами, пышной пепельной прической, в кружевном голубом платьице. Да еще с меховой накидкой в грациозной ручке. Влюбиться можно.

И почему Клавка такая страхолюдина? взгрустнул Рома. Если женщина - хороший человек, от ее внешности хоть в воду бросайся.

Коновалова спрятала чеки в бюстгальтер. «Потеряем, сами играться будем».

Велела Роме идти домой, учить в Интернете новогодние стихи. Так Разгуляев и поступил, но ничего не оседало в  голове, разве только - «Это дедушка Мороз, с белой бородою, я подарки вам принес с тетей молодою».

Бред какой-то, старик что, и Снегурочку в подарок принес?

Когда Клавка вернулась, развернули покупку. Тоненькая, бледно-розовая шубейка была  покрыта какой-то собачьей шерстью. Колпак с помпоном разошелся по швам. Борода жесткая, клокастая, словно из лубяного мочала. К тому же не белая, а серая. В луже, что ли полоскали? Обдали бороду «искусственным снегом», забрызгав полкомнаты. Лучше от этого она не стала, глаз не радовала. Добелили зубным порошком.

Разгуляев облачился в полный наряд, взял в руки самодельный посох. А что, экзотично! Только в пальтишке этом окочуришься. С отвращением нацепил тулуп, а уж поверх шубейку Санта - Клауса. И от валенок не откажешься. Клавка задрала большой палец вверх.

-Классно!- и вдруг подскочила на стуле, будто напоролась на гвоздь.- Про мешок забыли.

Достали мамину швейную машинку, и Клавка за пять минут сострочила из двух мятых наволочек мешок. И руки у нее есть, косился Разгуляев на одноклассницу. Эх, гармония в мире только во сне. Когда кошмары не снятся.

Первые клиенты жили недалеко от метро, в глубине спального района. Несколько панельных пятиэтажек выселили. Дед Мороз и Снегурочка пробирались через горы мусора, завалы спиленных деревьев. Рома вежливо подавал Клавке ручку. От ее ветхой шубки неопределенного цвета несло керосином. Парик же распространял запах овчарни.

Кодовый замок  на подъездной двери был сломан. Поднялись на пятый этаж. Рома взглянул на часы - еще десять минут. Из  квартир доносились смех, перезвон бокалов. Роме неожиданно сделалось грустно - сидел бы сейчас в тепле, в уютном кресле и потягивал шампанское. Куда понесло? Это все Клавка. И под бородой чешется, сил нет. Будто клопы кусают.

Наконец забили куранты. Припали ушами к нужной двери. Не дожидаясь гимна, нажали на кнопку звонка. Внутри закуковало. Дверь почти сразу же распахнулась. Коренастый мужичок, стриженный почти наголо, наклонил квадратную голову, развел руками:

- Милости просим к нашему шалашу!

Рома сосредоточился, сглотнул и начал:

-Это дедушка Мороз…Я принес большой мешок…

Мужик схватил его за отворот шубы, втянул в ванную комнату.

-Не напрягайся, дедуся. Сбрось свой карцер, в смысле мешок, и возьми этот. В нем три надписанные коробейки. Выкрикнешь, вручишь. И всех делов. Да, подарочки прикольные, если драться полезут, ты не робей. Объясни, мол, Новый год - веселый праздник. Чего напрягся-то? Меня зовут Коля Конь. И фамилия и погоняло в одном флаконе. Только Жеребцом, как некоторые, не называй, не люблю. Ну, пошли, ребятишки скучают.

Ребятишки сидели за столом, пили водку, закусывали селедкой. Их небритые челюсти двигались вяло, но не останавливались ни на секунду. Все одного неопределенного возраста.

-Ха, дедуся со Снегуркой приплыли,- сказал крайний слева.

-А Снегурка ничего, можно размяться,- почесал подбородок крайний справа.

Клавка прижалась к стене под картиной «Охотники на привале».

- Дед Мороз пришел на праздник…,-выдавил из себя Рома и совсем забыл, зачем «пришел».

-Ты какой-то странный, дед,- вытащил из зуба застрявшую кость, мужик в ядовито зеленой  рубахе.- Менты, что ли за бороду таскали?

-У них в Лапландии все такие,- подал голос его сосед.- Отмороженные. Наверное, с оленя свалился. Десять раз подряд. Где твои олени, терпила, пропил?

-Не гони, Бумеранг,- сдвинул брови другой, со шрамом на лбу, кивнул Роме,- развязывай свой карцер.

Разгуляев с готовностью раскрыл мешок, вынул верхнюю коробку, прочитал: «Сопатый».

-Это я,- вскинул вилку дядя слева.- Пришлите.

Раскрыл коробочку, вынул из нее…гранату Ф-1 и золотую цепь в палец толщиной.

-Спасибо, дедуля, уважил. Свою цепочку в карты скинул. И лимонка хороша, цинги не будет, ха-ха.

Надавил на рычаг, из-под кольца забило синее пламя. Зажигалка, понял с облегчением Рома и продолжил «перекличку»- «Корвет».

-Кому Корвет, а кому Иван Петрович,- отозвался человек с самой тяжелой челюстью. Он больше походил на нефтяной танкер, чем на корвет. Ему достался пистолет Макарова и желтый перстень с черным камнем. Корвет деловито снял затворную раму, скривился:

-Как тебе не стыдно, дед? Серьезным людям пневматические волыны не дарят.

На помощь Роме пришел Коля Конь.

- У Базлая таких штук пять. Палит из окон по прохожим, дурак. А я с ментами разбирайся. Пятый раз из аквариума достаю.

-Праздник сегодня, веселый,- заворковал Разгуляев на всякий случай.

-Ну, раз праздник, ладно,- кивнул Корвет.- Так и быть, прощаю.

Только бы с последним подарочком пронесло, молился Рома. Не пронесло. Бумеранг ошарашено кинул на тарелки садомазохистскую плетку, шипованный ошейник, уздечку и две китайские хлопушки. Приятели загоготали.

-Это что?- набычился Бумеранг. Его физиономия скривилась наподобие оружия австралийских аборигенов.- Бессогонишь, бивень? За опущенного держишь?

-Не причем я,- попятился  Рома.- Жеребец,…то есть Конь подсунул.

-Сам ты конь в пальто. Сейчас я тебе бубен чистить буду.

Бумеранг схватил тарелку с селедкой, запустил в Деда Мороза. Клавка едва успела присесть. Вонючая рыба шмякнулась о картину Перова, которая вместе с охотниками посыпалась на пол. Коля удержал Бумеранга за плечи.

-Шутка. Юмор потерял? Вот тебе настоящий презент,- протянул он золотые часы,- от Seiko.

- Я давно вам не в масть,- прошипел Бумеранг, - бакланом выставляете.

Отпихнул Коня вместе с его часами. Тот задел Корвета. Раздался негромкий выстрел. Бутылка шампанского разлетелась вдребезги. Все вскочили. Сопатый зацепился за ножку стула, опрокинулся на живую елку, упиравшуюся макушкой в потолок. С нее полетели зажженные свечи.

Елка вспыхнула мгновенно. Огонь тут же переполз на настенный ковер, обои. Кто-то плеснул из стакана. Видимо, в нем была водка…

Дед Мороз и Снегурочка сломя голову выскочили из подъезда. От их нарядов валил дым. Побежали к метро, но возле выселенной пятиэтажки остановились. В двух окнах  пятого этажа  лопались стекла. Сквозь осколки вырывалось бронзовое пламя. Из горящей хрущобы вылетели «ребятишки», бросились врассыпную.

Через пару минут прибыли пожарные. Рома сдернул бороду, вытер ею лицо.

-Заработали деньжат, нечего сказать. Коленки до сих пор трясутся. Предупреждал  Аркадьевич - «от дара подлых рук добра не жди».

-Мешок. Мешок с подарками там остался!- выпучила глаза Клавка.

Сгори оно, все, синим пламенем, хотел сказать Разгуляев, но Коновалова устремилась  обратно к подъезду. Распихала пожарных, исчезла внутри дома. «Растаешь!»- весело кричали ей вслед брандмейстеры.

Не растаяла. Вернулась чумазая, с мокрым, тлеющим мешком. И в горящую избу войдет, подумал Рома.

Слава богу, игрушки оказались целы. Правда, на Барби подгорело платье и всю ее, бедную, перекосило.

-Сойдет,- заключила Клавка, сдирая с куклы одежду.- Голая - эротичнее.

-Ты хочешь продолжать?- изумился Разгуляев.

-Если вначале не везет, потом фортуна обязательно улыбнется.

Не баба, а трамвай с чугунными колесами.

Второй адрес оказался тоже в пятиэтажке, но кирпичной. На первом этаже. У этих клиентов не работал дверной звонок, пришлось барабанить. Дверь открылась медленно, со скрипом. В проеме - худое, даже изможденное лицо мужчины с резкими мешочками под серыми, несколько испуганными глазами.

-Позвольте узнать, чем, так сказать, обязан?- спросил хозяин тихим утробным голосом. Губы его, казалось, не шевелились.

Однокашники переглянулись.

-С Новым годом!- выпалила Клавка и отбила замысловатую чечетку.

-Деда Мороза вызывали?- потряс клокастой бородой Рома.

- Ах, Деда, да, да, конечно.

Испуг пропал из серых зрачков. Но больше в них не появилось ничего. Полная отстраненность. Мужчина впустил в квартиру, протянул руку Разгуляеву, теперь по - собачьи печально взглянул ему в глаза. Представился:

- Антон Петрович Кулебястиков, завкафедрой. Четверть века в одном институте. Множество похвальных грамот и свидетельств. Но разве кто выдвинет меня на Нобелевскую премию с такой фамилией! Кулебястиков. Коллеги, извольте узнать, обзывают Кулебякой, а то и вовсе Беляшом. А раз Нобелевка не светит, тогда зачем все это? Каждый должен стремится к главной вершине. Нет, не для материального благополучия, поверьте,- ученый схватил Рому за рукав,- для самооправдания. Оправдаться перед собой и Создателем - не напрасно ты ползаешь по земле.

Разгуляев сглотнул - сумасшедший? Но журналистское чутье подсказывало - нет. Просто человеку некому излить душу. Нашел время. Забирай подарки, слушай стишки про Новый год, плати и до свидания. Кулебястиков же вцепился, как клещ.

-Страшно ощущать себя эсхатоном - мельчайшей составной пространства и время. Что-то вокруг происходит, видоизменяется, а ты как был эсхатоном, так им и остаешься. Впрочем, никто не знает пределов сущего. Может и наша Солнечная система - не молекула во Вселенной, а тоже эсхатон. Пустое место, черная дыра. Да и сама Вселенная - тоже ничто. Никого нет, ни вас, ни меня. Одно Его воображение.

Клавка не выдержала. Снова изобразила чечетку, продекламировала хорошо поставленным голосом: «Зажигаются огни на зеленой елке, не колючие сегодня у нее иголки…» «Кто-о-о-о там?»- раздался уставший голос из комнаты.

В кресле, под искусственной елочкой, украшенной одной ватой, подпирала голову руками худая женщина.

-Разрешите представить,- театрально взмахнул рукой хозяин,- моя супруга. Антонина Петровна Кулебястикова. Забавно, правда? Я Антон Петрович, а супруга Антонина Петровна.

Да, уж, пожевал горький ус Рома, два сапога пара. За темными занавесками на окнах шипели праздничные ракеты, взрывались петарды.

-Голова раскалывается,- вздохнула дама в черном платье,- когда же это все кончится! Чему радуется народ? Цены в магазинах запредельные, социальной защищенности нет. Медицинское обслуживание отвратительное. В пятницу пошла лечить зуб. Сказали, нужно удалять. Тащили три часа! Чуть не скончалась. Забрала удаленный корень, показала другому эскулапу. Оказывается, зуб можно было сохранить. Теперь на тех в суд подаю. Вот, извольте видеть.

Женщина развернула носовой платок, в котором лежал коричневый, с кровавыми подтеками зубной обломок. Разгуляева чуть не стошнило. Даже Кулебястиков засмущался:

-Ну, как можно, Антонюсик. Ты лучше гостям водочки предложи.

-Кончилась водка,- залезла в рот пальцем Антонюсик.- Полбутылки пива осталось.

-Бедно живем, бедно,- закивал острым носом завкафедрой.

-Зачем же тогда Деда Мороза вызывали?- встрепенулась Клавка и достала чеки.

-А праздник сегодня,- поднял на нее оловянные глаза Антон Петрович.- Хотя бы раз в году нужно радоваться жизни. Так, чтобы на целый год хватило.

-Вот и радуйтесь,- сказала Клавка. Протянула ученому  паровоз и обнаженную Барби.

- Антон! Катенька!- крикнул Кулебястиков.- Вам Дед Мороз со Снегурочкой подарочки принесли.

Из соседней комнаты появились долговязый тинейджер с подбитым глазом и не менее высокая девочка с мокрым носом. Две ее косички  были завязаны спереди на  узел.

-Чего вам?- насупился мальчик.

В его возрасте, отметил про себя Разгуляев, уже не верят не только в деда Мороза, но и в любовь. Паровозик, блин, подавай.

-Зачем эти люди пришли?- тем же тоном поинтересовалась Катенька.

-Дети, дети, неприлично,- засуетился завкафедрой.

-Это не Дед Мороз,- продолжал ворчать Антон, - а Санта-Клаус.

-Ну, какая разница, сыночек.

-Импортных не надо, свои найдутся. Ну, раз заявились, пляшите.  

Как захотелось Роме огреть тинейджера самодельным посохом! Человек с высшим университетским образованием должен плясать перед этим капризным недорослем. Да и плясать-то он не умеет. Но с Клавки все, как с гуся вода. Развернула плечи, присела, состроила радостное лицо и давай скакать по комнате. С частушками, прибаутками. Рома два раза ударил палкой об пол, тоже что-то продекламировал.

Дети наблюдали молча и хмуро. Потом в один голос сказали «хватит». Сгребли подарки и скрылись.

-Весело, очень весело,- говорил невеселым голосом Антон Петрович.- Хотя бы раз в году следует получать удовольствие от жизни. Мы все же не эсхатоны какие-нибудь, а люди.

-Голова  сейчас совсем расколется,- простонала Антонина Петровна.

-Ладно, вы тут веселитесь, а нам пора по другому адресу, - протянула Клавка чеки.

Ученый взял бумажки, надел очки. Помотал головой, вздохнул.

Коновалова напомнила про 30 процентов.

-Какие еще проценты?- подняла глаза хозяйка.

-Так положено, Антонюсик.

-Положено, плати.

-Я думал у тебя… Ты премию получила.

-Ах, оставьте меня все.

Подбоченившись, Клавка объявила, что за вызов с подарками- 10 тысяч целковых. Включая упомянутые проценты. Антон Петрович принялся рыться в карманах, забегал по квартире. Заглянул и на антресоли. Купюры складывал на праздничном столе с сухим пирогом. «Четырех тысяч не хватает, я сейчас». Сбегал к соседям, принес еще тысячу. Задумался. Постучал в дверь к детям.

-Антошенька у тебя копилочкака была. Отдай, маленький, папе. Папа вернет.

«Разбежался» - послышался бас тинейджера. Дверь приоткрылась, в комнату влетела кукла Барби без бравой ноги. « Мне такие куклы не нравятся,- крикнула  вдогонку Катенька,- заберите». «Де-е-е-ти»,- состроил страдальческую гримасу папаша.

Переговоры с Антоном продолжались около часа. Рома взмок. Снял бороду и валенки. Много раз порывался уйти, но Коновалова не сдавалась. Трамваи на полном ходу не поворачивают. Завкафедрой увещевал,  как мог - говорил про эсхатоны, становился на колени перед закрытой дверью. За стенкой раздался истеричный плач: «Забирайте все, мне ничего не нужно. Завтра пойду и в проруби утоплюсь». «Правильно,- поддержала братика сестричка,- а я повешусь». Что-то просвистело в воздухе, и к ногам Клавки упала фарфоровая свинка. Как ни в чем не бывало, Антон Петрович сходил за молотком, саданул свинью по пятачку.  Мелочь, не считая, ссыпали в Снегурочкину шапку.

Выйдя из подъезда, с облегчением вздохнули.

-Приходите в следующем году, - кричал в форточку Антон Петрович.- Всегда рады. Весело, очень весело. Нужно хотя бы иногда…»

Ветер снес его слова в сторону.

- После этих «эсхатонов» жить не хочется,- сказала Клавка. Вдруг пристально взглянула на Разгуляева.- Может, действительно никого и ничего нет - ни тебя, ни меня? Одна пустота.

-Есть, - успокоил  Рома.- Во всем есть смысл, даже в пустоте. А смысл-это уже материя. Ты как хочешь, а я домой. Хватит, напоздравлялся.

- Испугался. Как не стыдно, Разгуляев! Зашел в воду, не удивляйся крокодилам. Африканская народная поговорка. У нас негр в депо трудится.

Не слушая  возражений, Клавка набрала номер последних клиентов. «Будем, как и договаривались. Что, подарки у мужа, а его еще нет? Где же он, утро на дворе! С минуты на минуту?»

- Без подарков к детям нельзя,- закрыла телефон Клавка.- Обождем в подъезде».

Расположились на подоконнике, напротив названной квартиры. В подъезде пахло кошками, было зябко. Минутные стрелки бойко отсчитывали новогоднее время, а «муж» все не появлялся. Коновалова вновь взялась за телефон. «Время - деньги. Мы не располагаем ни тем, ни другим». Квартира № 35 открылась, вышла высокая, приятная женщина в шале на плечах. Она курила сигарету в длинном мундштуке.

-Дина с Жанночкой уснули,- затянулась она глубоко,- проходите в дом. Посидим на кухне, выпьем.  

Елена Николаевна, так представилась хозяйка, разлила шампанское. Подняла бокал. Через стекло ее  глаза показались Роме  совсем зелеными, бездонными. Женщина была еще молода. Что-то неуловимое в чертах ее лица говорило о том, что она много пережила. Но жизнь не оставила грубых отметин. Видимо, женщина умела управлять собой и относиться ко всему философски.

- «Уж полночь близится, а Германа все нет», - осушила бокал Клавка.

Елена Николаевна разоткровенничалась. Рома знал, что душу охотно раскрывают незнакомым людям.

-Каждый Новый год так,- потрогала она маленькую черную родинку на губе.- Да что там, постоянно. У мужа еще одна семья.

Рома раскрыл рот.

- И… вы спокойно об этом говорите?

-Как же по-другому, ведь он не виноват. Так сложилось. Всех любит и заботится. Правда, о нас во вторую очередь.

-А что?- налила себе вина Клавка,- У Немцова четыре семьи. Или пять. И все довольны. Главное, чтобы у мужика средства имелись. И «производителей» в стране не хватает, нужно законом разрешить многоженство.

Протяжный звонок в дверь преобразил хозяйку. Шаль полетела в сторону. Она оказалось в изящном кружевном платье, почти в таком же, как у несчастной Барби. «Ванечка!»,- широко заулыбалась Елена Николаевна. Ее глаза загорелись огоньками на новогодней елке. Девочки птичками вспорхнули с кресел, понеслись в прихожую.

На пороге стоял мужчина в строгом длинном пальто, в шапке Деда Мороза и маске поросенка.

-Кто в теремочке живет? Кто в невысоком, так сказать…

-Мы, мы!- радостно бросились на него сестрички.

На шею мужчины просто таки упала Елена Николаевна: «Ванечка, любимый, почему так долго?»

Ванечка оставил вопрос без ответа, продолжил  балагурить:

- Я веселый Дед Мороз, всем подарочки принес. Подходите, ребятишки, я вручу большие книжки. Ну, а книжки не простые, электронные.

У Ромы заныло сердце, а потом его будто пронзили шилом. Да, да,  свиное рыло, а тем более голос под маской не спрячешь.

-Ты к кому меня привела!- зашипел на Клавку Разгуляев.- Это же мой…

-А что?- выжимала из рюмки капли шампанского Клавка.- По-моему, милые люди, не чета «эсхатонам». И девочки приятные. Без денег не останемся.

Рома  подтянул бороду, надвинул на кустистые брови шапку.

-Здра-а-а-авствуйте,- раскинул широко руки Иван Аркадьевич, войдя на кухню.- Приятно в новогоднюю ночь принимать таких гостей.- Не простудились ли по дороге, ха-ха-ха? Дед Мороз какой-то хмурый, видно все же подвьюжило. Но это ничего, это мы мигом исправим.- Снял маску, подмигнул,- с подарочками только разберемся.

Никакой тайной передачи подарков не было. Их Аркадьевич вручил сам. Дине с Жанночкой достались навороченные ноутбуки и компактные DVD, Елене Николаевне бриллиантовое колье. Разгуляев прятал нос в бороду. Ну, Аркадьевич! А все думают, что он примерный семьянин, однолюб. «Это мои дочурки - Машенька и Дашенька». Интересно сколько у него еще таких семеек? 

-Про-о-ошу к столу, гостюшки дорогие!- сиял шеф.

-А как же стихи, песенки?- удивилась Клавка.

Иван Аркадьевич снял шикарное пальто, передал хозяйке.

-Красавиц теперь неделю от игрушек не оттащишь. Про-о-ошу. Леночка моя славно готовит. Под водочку хорошо идут верченые свиные уши с мясным салом. Приправленные размаринчиком, куркумой. Рекомендую.

Елена Николаевна налила мужу полный, до краев стаканчик водки. Тот вальяжно устроился в резном кресле, поднял двумя пальчиками стакан. Взмахнул им, опрокинул в рот.

-Сними бороду, дедуля,- зажевал он водку маринованным грибочком,- расслабься. Поди, упарились уже сегодня. Сколько квартир обежали - пять, шесть? Смотрю еще трезвые, молодцы. Профессионалы. В любом деле нужны профессионализм и упорство. Вот я, возглавляю уважаемую газету. Относился бы я к своей работе спустя рукава, ничего бы и не было. А так газета получила первое место на международном конкурсе политической прессы.

Да? изумился Рома. Когда же это случилось!

- Сам Генеральный секретарь ООН поздравлял. Меня скоро и здесь наградят. За заслуги перед Отечеством. Третьей степени. А, может, и второй. Ну, первую дают самым - самым, за героические поступки, я не претендую. Да, сними же бороду! И шапку тоже.

Шефа поддержала и Клавка. Рома зыркнул на нее испепеляющим взглядом.

-В каждом деле нужен профессионализм,- повторил Иван Аркадьевич, подливая себе из потного графина. - И коллектив у меня хороший. Одних мастеров пера набрал. Да. Жадные только, все денег требуют. Особенно эти…как их Бабочкин с Менделеевым. А есть у меня еще некто Разгуляев. Так тот вообще скупердяй.

Клавка медленно обернулась на Рому. Глаза ее готовы были выскочить из орбит. Кажется, она начала что-то понимать. Разгуляев на всякий случай пнул ее в ляжку.

-Коллектив нельзя расслаблять,- не умолкал Иван Аркадьевич.- Зажиреют, бегать перестанут. Журналистов ноги кормят. Гончие псы. А денег у газеты навалом. Спонсоры, фонды.

Шеф залез в боковой карман, вытащил пачку евро. Потряс перед носом Ромы.

-Я не жадный. Сколько вам за визит положено?

-Ну...- завертелась на стуле Клавка.

-Тысячи хватит? Возьмите полторы.

Что же ты, гад, редакционными средствами разбрасываешься?- прикусил бороду Рома.

Клавка поспешно сгребла валюту, а Иван Аркадьевич с несказанным удовольствием принялся за  верченые уши.

-Я своим борзописцам строго настрого наказал -  никаких приработков в Новый год. Хотя, в семье не без урода. Наверняка, какой-нибудь…Разгуляев вырядился в Деда Мороза и бомбит, бомбит  столицу. Как Хенкель в 41-м. 

Разоблачен, оцепенел Рома. Но Аркадьевич мирно продолжал беседу:

- Вы где трудитесь, дедушка?

У Ромы задергался правый глаз.

-В трамвайном депо,- ответила  за него Клавка.

-Самое пролетарское место, гнездо оппозиции, образно выражаясь. Моя газета тоже оппозиционная. Не боимся  говорить властям правду прямо в лицо.

Разгуляев выронил так и не надкушенный кусок хлеба.

-Да, мы оппозиционное издание,- завелся Аркадьевич.- Но оппозиция конструктивная, не какая-нибудь бессмысленная. Конкретно  говорим - это не так, се не так. А здесь у вас, господа из высоких кабинетов, ошибочка вышла. Мы им не прихвостни с бантиком. На поводке. Да сними мочалку, дедушка, с голоду помрешь!

Иван Аркадьевич навис над столом, ухватил крашенную Ромину бороду. Разгуляев цапнул его за палец.

-И хрен с тобой, нам больше закуски достанется,- шеф засунул мизинец в бокал с шампанским. С темы не сбился.- Как что, я передовицу разгромную. Камня на камне не оставляю от бюрократов. Они меня боятся. Звонят, прежде чем что-нибудь накоромыслить. Ну, я им, конечно, со-о-оветую.

Рома знал, как  дрожит Главный осиновым листом перед « вертушкой». Боец, блин, развел хлестаковщину. Уходить надо, пока не поздно.

-Хватит, Ванечка, о бюрократах,- обняла любвеобильного мужа Елена Николаевна. - Хоть денек отдохни.

-Обожди, мать. Пусть и Дед Мороз со Снегурочкой знают, кто защищает свободу в стране. Меня не сломишь! Я, может, на вид так себе - кисель с макаронами, а внутри кремень. Дух во мне мятежный. На выборах, думаете, за них голосовал?- Аркадьевич свернул волосатый кукиш.- Дудки! Специально свой голос «раскольникам» отдал. В пику им, в пику. А вы не расслабляйтесь, рулите государством как положено. А то и без вас рулевые найдутся.

Бежать, скорее бежать, билась одна мысль в голове Деда Мороза. Но от страха он застыл, как заливной судак в желе.

-И на следующих выборах шпильку им вставлю,- злорадно потер руки шеф. Вдруг метнулся, сдернул с Ромы бороду. Вместе с искусственной растительностью в  блюдо с оливье полетел и колпак.

Мир для Ромы упал плашмя, раскололся, словно зеркало. Аркадьевич позеленел. На его шее вздулись вены.

-Та-а-ак, - прошипел главный редактор.- По-о-одарочек.

- В чем дело?- не поняла Елена Николаевна.

-Засланные казачки, шпионы,- начал он подниматься из-за стола.- Неси, мать, ружье, убивать их буду. - Приблизил перекошенное лицо к Роминому носу. В его зрачках плавала болотная муть и желтые перья.-  Тебя в серной кислоте растворить надо.

Отшвырнул кресло, бросился  к шкафу, вынул охотничью двустволку. Лихорадочно переломил ствол.

-Что ты!- бросилась к Аркадьевичу жена.

-А у меня, мать, другого выхода нет. Или этого гада прямо здесь порешить, или самому…под трамвай прыгнуть. Все выведал. «Утром, познав истину…» Прав был старый китаец.

Патроны никак не хотели влезать в стволы, падали на пол. Рома с Клавкой побежали к входной двери. Коновалова мелко крестилась. Аркадьевич появился в прихожей с ружьем наизготовку. За его спиной, скрестив руки, стояла Елена Николаевна. Хорошая жена даже в безумии не оставляет мужа.

Неожиданно шеф выронил ружье, повалился на колени.

-Не погуби Роман Веньяминович.- Низко склонил голову, словно хотел облобызать его грязные валенки.- Все, что хочешь проси.

Для мозолистых Клавкиных рук нет  преград. Замки на дверях клацнули, загремели, поддались.

Курили возле Роминого подъезда. «Я же не знала, что вызов от твоего начальника»,- оправдывалась Клавка,- извини». «Утром, познав истину, вечером можно умереть»,- твердил китайскую мудрость Разгуляев. А почему, собственно, умереть? Можно и заново родиться. «Проси, что хочешь». Теперь шеф так просто не отделается. Двойную зарплату не приму, разве тройную. А лучше завотделом репортеров. Попляшут у меня всякие там менделеевы.

Ночные неприятности рассеялись, жизнь окрасилась в золотые тона. Раскрыла свои объятия, будто пьяная красавица. Зацеловала, закружила голову.

-А что, Коновалова, выходи за меня замуж,- тихо предложил Рома.- С тобой не пропадешь.

-Я согласна,- также тихо ответила Клавка.

Сразу после новогодних праздников всей редакции повысили зарплату, а Роме вручили приказ об увольнении.

«Коварство властителей, страшнее когтей тигра»,- гласит еще одна китайская мудрость.

Рома смял в руке шоколадное яйцо. Липкая оболочка хрустнула, из-под нее выпали две бумажки по пятьсот евро. Зазвонил местный телефон. Аркадьевич. «Я ничего не забываю. И не прощаю. Впрочем, как и все.  Но я не свинья, как ты успел подумать. По моей рекомендации ты назначен завотделом в н-ское ежедневное издание. Оклад…не пожалеешь. Если знаешь о другом больше, чем он говорит, бойся его. Двум собакам в одной будке не место».

Опять ярко вспыхнуло солнце. Разгуляев хорошо знал н-ское издание, и втайне мечтал о нем. Все же Новый год - хороший праздник! Полезно иногда наряжаться Дедом Морозом. Чем ближе к сказке, тем скорее она сбывается.

 

 

 

Другие рассказы и публикации автора:

 

Рогоносец

Бухта Клеопатры

Радикальное решение

Хорек

Цветочки

Привет, прибалтийцы! (Неопубликованное интервью с Б.Ельциным)

Памяти журналиста Ивана Сафронова

Два дня за линией фронта

 


© ООО "Информация", г.Подольск, 2006. Все права защищены. Копирование и распространение материалов сайта без разрешения владельцев запрещено. E-mail:

Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл №ФС 77-24670 от 16 июня 2006 года, выданное Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия.

Настоящий ресурс может содержать материалы 16+